Убить Генри Киссинджера! - Страница 13

Рикор замолчала, предпочитая не заглядывать в глаза собеседницы, которые вдруг превратились в две ледяшки. Молчание длилось минуты три, после чего Винни словно бы оттаяла и с ослепительной улыбкой проговорила:

– Я думаю, что смогла бы оказать вам подобную услугу. У Абдула огромные возможности, и мне не станут чинить препятствий. Я скажу, что хочу видеть англичанку, чтобы узнать о ее здоровье.

– Великолепно! – воскликнула Элеонора. – Вы окажете мне неоценимую услугу.

Винни продолжала ее рассматривать с каким-то странным выражением в глазах.

– Я очень рада. Надеюсь, что как-нибудь вы сможете провести у нас вечер. Мы будем втроем. Абдул не любит выходить, но дома мы частенько недурно проводим время.

Негритянка решила, что зря придает значение всяким пустякам, но неприятное ощущение не проходило.

– В каком она госпитале? – спросила Винни.

– В Амири-госпиталь, палата 321.

Винни быстренько записала адрес, допила «Виши» и встала. Они остановились перед доу, старинной лодкой для рыбной ловли, которая украшала холл «Хилтона». Остальные догнивали в старом порту. С тех пор как в Кувейте нашли нефть, население перестало заниматься рыболовством.

– Как только с ней увижусь, позвоню вам, – пообещала датчанка. – Можете на меня рассчитывать.

Обнимая Элеонору, Винни прижалась к ней так, как прижимаются мужчины.

Негритянке, чтобы дойти до посольства, достаточно было пересечь улицу. Она шла со сжавшимся сердцем. В охоте на тигра наибольшей опасности подвергается козочка, особенно в человечьем обличье.

Глава 5

Непрерывный мелкий дождик, заливавший Кувейт, сделал его похожим на Цюрих. Из «шевроле», стоящего напротив главного входа в Амири-госпиталь, Малко мог видеть четырехметровые волны, бьющиеся о берег. Было так холодно, что захотелось включить отопление. Он подумал о несчастных бедуинах, сидящих в шатрах посреди пустыни. Очень тщательно князь проверил свой сверхплоский пистолет с разрывными пулями. Он рисковал наткнуться на врага, вооруженного автоматами, и должен был противопоставить нечто стоящее. Малко повернул голову к окнам хирургического отделения. Почти все – темные.

Кувейтский госпиталь на восемьдесят человек на три четверти пустовал, что, кстати, было неплохо, ибо знания врачей оставляли желать лучшего, а в медсестры шли индуски или палестинки, которых принимали на авось.

Взгляд остановился на одном из окон третьего этажа, за которым находилась Мариетта. А также Элеонора Рикор. Без помощи шейха Абу Чаржаха Малко ни за что бы не удалось осуществить свой план. Идея была несложной: если Винни передала мужу разговор с вице-консулом, палестинцы попытаются ликвидировать англичанку, чтобы не дать ей говорить. Просто-напросто зашлют в госпиталь убийц. Шейх согласился поменять палату Мариетты так, чтобы ее окна выходили на улицу, он устроил также, чтобы Элеонора смогла к ней пройти в неприемные часы. Не стоило производить вооруженной акции против госпиталя, что унизило бы кувейтцев, но скрытые действия вполне возможны.

Во всяком случае, Ричард Грин ждал в своей машине на Аль-Мубарак-стрит, по другую сторону здания. При нем находился карабин «марлин», с которым Ричард охотился на газелей в пустыне, однако карабин вполне годился и для палестинцев. Между двумя машинами осуществлялась телефонная связь. У Элеоноры также был передатчик и маленькая телекамера, так что оба агента могли начать действия еще до того, как убийцы распахнут дверь. Малко надеялся, что, может, будет один, который при виде Элеоноры ударится в бегство. Ну и негритянка! Сейчас она там одна... Поистине надо иметь железные нервы. К счастью, у здания лишь один вход, к тому же убийцы если и прибудут, то на машинах: в Кувейте, как и в Калифорнии, плохо относятся к пешеходам.

* * *

Элеонора Рикор слышала лишь биение собственного сердца. Она попыталась взять себя в руки и вынула из сумочки маленький пистолет, способный на расстоянии в двадцать метров поразить человека. В который раз подходила она к двери и прислушивалась. Тишина. Мариетта спала под действием снотворных и успокаивающих средств. Лица не было видно под повязками, лишь белели тонкие руки поверх одеяла да пряди белокурых волос на подушке. Несмотря на все усилия египетских хирургов, на ее щеке так и остался чудовищный шрам. Но бедняжка была чересчур одурманена, чтобы отдать себе в этом отчет.

Элеонора подошла к окну и посмотрела вниз на машину Малко. Это немного ее успокоило. Передатчик покоился на груди – все же нет ощущения одиночества. Прошло уже несколько часов, молчание начинало давить. Девушка вздрогнула от тревоги и холода. Вечер казался нескончаемым. Вдруг она установила для себя одну странную вещь: на этаже не слышалось никакого шума. Словно госпиталь Амири ни с того ни с сего абсолютно опустел, превратился в корабль призраков... Она вновь подошла к двери и оглядела пустынный коридор. Двери соседних палат были раскрыты настежь, словно там никого не было.

Ступая неслышно, словно тигрица, она подобралась к комнате медсестер. Пусто. Чуланчик для нянечек. Пусто. Исключая двух или трех больных, она одна оставалась на всем этаже. Неожиданный шум пригвоздил негритянку к месту. Лифт. Окаменев, она слышала, как он остановился. Скрипя, отворилась дверца. С невероятной быстротой девушка достигла палаты и застыла за дверью с пистолетом в правой руке, держа левую на выключателе.

* * *

Малко не спускал глаз с окон палаты, где лежала Мариетта. Тремя минутами раньше перед входом остановилось такси. Из него вышел человек средних лет, седоватый, одетый по-европейски. Такси он не отпустил, что означало, очевидно, что визит не продлится долго. Может, врач, может, запоздавший посетитель, а может, и убийца. Малко тронул машину с места и остановился за такси. На миг пришло отчетливое сознание, какую ответственность он на себя берет: а вдруг как раз в эти мгновения за теми окнами совершается убийство двух женщин? Впрочем, к чему загадывать... Он обязан провести операцию.